Игра в шахматы с самой судьбой

«Всякая великая литература – это феномен языка, а не идей», – считал писатель Владимир Набоков. Он родился в 1899 году в Петербурге. Его отец – потомственный дворянин, впоследствии управляющий делами Временного правительства. Владимир вырос в одной из богатейших семей России, получил превосходное домашнее образование, «научившись читать по-английски раньше, чем по-русски». Он серьезно увлекался энтомологией, шахматами, спортом.

«Я американский писатель, рожденный в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на 15 лет переселиться в Германию… Моя голова разговаривает по-английски, мое сердце – по-русски, и мое ухо – по-французски», – говорил Набоков.

«Гениальный обладатель всеобъемлющей памяти», – говорил о нем известный литературовед и исследователь Борис Аверин, отмечая его столь же феноменальную «память чувств». Его литературная игра – это «приглашение к «тотальному воспоминанию», понимаемому как духовный акт воскpешения личности».

«Защита Лужина» – третий роман Владимира Набокова, написанный в 1929 году и составивший автору громкое литературное имя.

«Из всех моих русских книг, – писал автор, – «Защита Лужина» содержит и излучает наибольшую теплоту, что может показаться странным, если исходить из мнения об исключительно абстрактном характере шахмат. В действительности «Лужина» полюбили даже те, кто совсем не разбирается в шахматах и испытывает отвращение ко всем остальным моим книгам. Он неуклюж, неряшлив, некрасив – но, как очень скоро замечает моя нежная барышня (по-своему чудесная девушка), в нем есть что-то, что перевешивает и грубость его серой плоти, и бесплодность его темного гения».

За перипетиями жизненной истории гениального героя книги, одаренного и безумного русского шахматиста-эмигранта Лужина, читателю открывается важнейшая тема набоковского творчества – развитие и повторение тайных тем в человеческой судьбе. Шахматная защита, разрабатываемая Лужиным, становится аллегорией защиты от самой жизни, в которой его травмированное, болезненное сознание прозревает чьи-то зловещие действия, подобные шахматным ходам. В повторах собственной биографии Лужин усматривает следствие роковых действий своего невидимого противника – судьбы, и, потерпев неудачу в попытках разгадать ее, он выбирает единственно возможное решение – выход из игры...