«Я – Рая Белых. В 1938 году мы остались без родителей со старшей сестрой Тосей. Когда началась война, Тосю мобилизовали на фронт, как военфельдшера. Меня она оставила на воспитание медсестре – тете Насте Мирошниченко. В октябре 1941-го, когда немцы вошли в село, тётя Настя стала партизанской связной, а я её помощницей. Я помогала раненым, готовила и убирала, носила хворост. Каратели схватили тётю Настю в феврале 1942-го. Меня она сумела спрятать, но сама умерла под пытками. Пощады не просила и не ждала».
Из воспоминаний Раи Белых
Три зимы подряд, начиная с зимы 1941-го, все западные районы Белгородчины заняты немецкими войсками. Сильный гарнизон немцев стоит в Грайвороне. В окрестных деревнях оставлены старосты, в селах покрупнее и городах набраны отряды Гехаймфельдполиции и добровольных помощников. Села дичают, нет электричества и связи с остальной страной. До ближайшей части Красной Армии больше сотни километров.
Село Мокрая Орловка в глухом немецком тылу, когда фашисты повсюду, с октября 1941-го и по февраль 1942-го – единственный островок, свободный от нацистов. Может быть, на сотни километров вокруг.
На западные рубежи нынешней Белгородской области германские войска выходят после киевской катастрофы. Под Лохвицой немцы замыкают в кольцо 4 советские армии, в плен попадают 300 тысяч человек. Из окружения выходят немногие.
«7 суток, избегая сел, занятых немцами, и больших дорог, я шел на восток. Мой спутник – командир взвода охраны штаба – в первой же свободной деревне переоделся в гражданское и больше я его не видел. По дороге попадались группы красноармейцев, без оружия и переодетые в гражданское платье. Они шарахались от меня в сторону».
Из воспоминаний заместителя начальника оперативного отдела 5-й армии, полковника Алексея Владимирского
В конце октября 41-го в окрестностях оккупированного села Мокрая Орловка появляются несколько человек. Одеты они в гражданское, но выправка у одного явно офицерская. В селе немецкая власть и местный староста мог бы легко выдать их, но вместо этого ведёт их в лес.
Немецкий староста Яков Костин – советский подпольщик. И такие группы красноармейцев в штатском встречает не в первый раз. Так выходят из окружения бойцы разгромленных под Киевом войск Юго-западного фронта. На восток пути нет – там повсюду немцы. Единственный шанс не попасть в плен – уйти к партизанам.
Грайворонский партизанский отряд создан в октябре 1941-го. После оккупации на базах в лесах вокруг Мокрой Орловки смогли собраться только 14 человек из 50. Командир и комиссар дезертировали. В ноябре отряд пополнился окруженцами, теперь в нём 75 бойцов. Большинство из них оказались мобилизованными шахтерами Донбасса. Поэтому отряд получил название «Шахтерское племя».
«После оккупации мы с тетей Настей жили в больнице. Здесь стали собираться какие-то люди. Я их не знала. А однажды один из них – дядя Коля – взял меня на руки и сказал, чтобы я никому не рассказывала, кто здесь собирается. Он сказал, что это бойцы партизанского отряда. С этого момента я старалась не играть с подружками и просиживала дома. А потом напросилась сама в партизанские помощницы».
Из воспоминаний Раи Белых
Каким-то чудом вся власть в Мокрой Орловке оказалась в руках партизан. Немецкий староста Яков Костин, партизанский связной и помощник старосты. Даже писарь при немцах Григорий Жариков снабжает партизан разведданными и выписывает тем пропуска. В соседних деревнях Сподарюшино, Дунайке и Рождественке тоже партизанские базы и явки.
Вся эта территория три месяца оставалась партизанской республикой. Немцы, уверенные, что в небогатых лесами местах партизанское движение невозможно, после окончания осеннего наступления обосновались на зимних квартирах.
Но спокойно перезимовать у них не получилось. Первое серьезное боевое крещение грайворонские партизаны прошли в ноябре 1941-го. На дороге у села Порозок был атакован немецкий обоз. Следом организовали налёт на немецкий штаб в селе Мельхово и обстреляли сильный отряд карателей. В селах нападали на патрули и взрывали дома с немецкими офицерами.
Из-за возраста девятилетнюю Раю к боевым операциям не привлекают. Но работа у неё не менее опасная. От Мокрой Орловки до соседнего села Сподарюшино несколько километров. У девочки с собой партизанская документация и листовки. Их нужно отнести тёте Доне – Домне Сумченко, ещё одной партизанской связной. За найденные у тебя листовки в Грайвороне ждет виселица. Благо местные дороги под контролем партизан и немецкие патрули здесь редкость.
«Листовки я набивала в сапоги, которые у меня были довольно свободные, и топала к тёте Доне. Еще я караулила на улице, когда партизаны собирались у нас дома. Перед тем, как уйти на задание, партизаны отправляли меня на разведку – нужно было обойти все улицы и проверить, нет ли рядом кого чужого».
Из воспоминаний Раи Белых
Конечно, долго с такой вольницей немцы мириться не могли. Тем более счёт потерь от действий партизан приближался к сотне убитых немецких солдат и офицеров. Нашёлся и предатель.
Народная память сохранила только фамилию и презрительную приставку «некто Толюпа». Якобы он и сдал все известные явки и пароли.
«В то утро партизаны вернулись с задания и отдыхали в больнице. Кто-то спал на чердаке. Неожиданно прибежала тетя Настя и сказала, что едут немцы. Мне сказала собираться и идти через улицу к Жариковой Марии Васильевне. Я собрала портфель, прикрыла дверь и ушла».
Из воспоминаний Раи Белых
11 февраля 1942 года к больнице, где работала Анастасия Мирошниченко, подъехали три грузовые машины с немецкими солдатами. В эту ночь на явочной квартире собралось руководство партизанского отряда. Немцы знали наверняка, когда следует нанести удар. Бой продолжался несколько часов.
Той самой больницы уже нет. Выглядела она как деревенский дом, только побольше. Внутри остались трое – остальные партизаны вместе с Анастасией Мирошниченко пытаются уйти через черный ход. Немцы приехали не одни. С собой привезли и старосту Якова Костина. После перестрелки стало ясно, что партизаны живыми сдаваться не намерены. Тогда вперёд посылают старосту.
Староста по лестнице забирается на чердак. Топором рубит кровельное железо. Снизу ему подают канистру с керосином. Он должен поджечь здание и выкурить партизан. Но староста вместо этого на глазах у немцев скрывается в прорубленной им же дыре и уже вчетвером они прикрывают отход остальных.
Дальше деться было некуда. Немцы оцепили больницу, целый день пулеметным огнем пытались выбить партизан из здания. К вечеру, когда у защитников закончились и силы, и боеприпасы, больницу просто подожгли. Все, кто оставался внутри, погибли.
«Через неделю в соседнем селе схватили тётю Настю. Её привезли в Грайворонскую тюрьму. Её долго пытали, отрезали пальцы на руках, жгли раскалённым железом. Но она не проронила ни слова. Почти мертвую ее расстреляли. А потом ночью пришли и за мной. Вывели на мороз, издевались, потом отвели в комендатуру. Там долго били, я плакала. Когда не оставалось слез, били снова и снова. Спрашивали, кто к нам приходил, что я видела? Но я так ничего и не сказала».
Из воспоминаний Раи Белых
Девочку, которой едва исполнилось 11 лет, из комендатуры выпустили. Она осталась без всего. Без родителей, без дома, под подозрением немецких властей. Через год в 1943-м Мокрую Орловку освободили и на торжественном митинге командир отряда Леонид Уткин назовет Раю настоящей патриоткой. И даже вручит награду.
Раи Белых не стало в 2018 году.
«Однажды я подумала, смогла бы я стрелять в людей. И тут же дала ответ – не в людей, в нелюдей. Скольких наших из отряда положили каратели. Я сама видела, что они сделали с семьями партизан. Жену и двоих детей Якова Костина расстреляли. Ивана Пыхтина рубили по частям, в тюрьме замучили Ивана Бахаева, а Петра Грушко повесили на площади. Их молчание спасло жизнь тем, кто остался… И мне. Спасибо, что помните партизан Грайворонского отряда. Живите так, чтобы не было стыдно ни вам, ни за вас. Рая Белых».
Из воспоминаний Раи Белых
